Автор: Jelissa Rose
Фандом: U-KISS
Персонажи: Кевин, Илай
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, AU, Songfic
Описание: В Новом Орлеане вообще все другое – Кевин безмерно благодарен этому городу, что он так старательно залечивает его раны, вырывая из прошлого, и открывает перед ним дорогу в другое будущее, заполняя настоящее новыми чувствами и новыми людьми.
Посвящение: для J. Nils ♥
Песня к фанфику:
читать дальше- Смотри, как красиво, - Илай указывает рукой вниз, туда, где причудливое сплетение дорог образует светящуюся паутинку разноцветных полос, и Кевин слегка кивает головой, не отрывая завороженного взгляда от большого скопления света, состоящего из ярких витрин, фонарей и фар машин, проносящихся по черному в ночной мгле асфальту. Ночной Сеул с высоты нескольких десятков этажей кажется чем-то эфемерным, воздушным, будто сгусток света, который вознамерился ослепить впечатлительного человека, отражаясь бликами на радужке зрачков. Илай всматривается в глаза Кевина, которые в этот невесомый момент кажутся стеклянными из-за играющих в них кристалликов света ночного города и едва заметно улыбается, когда Кевин поудобнее устраивается на его плече, заматываясь в плед по самый нос.
Кевин слегка морщит лоб, когда поток осеннего ветра, безжалостно дующий ему прямо в лицо, взъерошивает его стильно уложенные волосы – он поправляет выбеленные в пергидрольный блонд локоны, что, впрочем, совершенно бесполезно, ибо через секунду ветер снова настигает Кевина, сводя весь высокий стиль укладки на растрепанное нет. Кевин поднимает взгляд к мутно-серому небу и отмечает, что оно потихоньку начинает затягиваться грозовыми тучами, будто укутываясь в одеяло, состоящее из отдельных лоскутков. «Будет дождь», - думает он и улыбается краешками тонких губ. Хотя дождливая погода в Новом Орлеане – совсем не редкость, особенно сейчас, когда осень забирает природу под свое тепло-оранжевого цвета крыло, но засушливый октябрь еще не скоро наступит, поэтому каждый раз Кевин ждет дождя, как ребенок ждет маму дома, готовую подарить вкусный леденец и теплое объятие. Потому что дождь – всегда что-то особенное. Кевин незаметно улыбается своим мыслям, рассматривая отражение неба в расползшихся по серым дорогам лужах, не высохших после вчерашнего ливня.
- Эллисон, ты же знаешь, я не люблю ужастики, - Кевин морщит нос, когда Илай, активно жестикулируя, рассказывает о том, что в кинотеатре в соседнем квартале состоялась премьера фильма ужасов от какого-то там именитого режиссера.
- Ой, ну брось, они ведь классные! Я буду защищать тебя от зомби, - с довольными и гордыми нотками в голосе сообщил Илай, падая на диван рядом с Кевином. – Или ты боишься, что привидения заберут твои лодыжки? – Илай попытался изобразить зомби, чем вызвал у Кевина приступ смеха.
- Знаешь, если бы мертвецы в ужастиках были такими же милыми и смешными, как ты, то я бы смотрел такие фильмы с удовольствием. Но, - Кевин пожал плечами, поджимая губы, - смотреть на куски сгнившего мяса, пусть даже это грим и спецэффекты, у меня нет никакого желания, поэтому нет.
Илай насупился.
- Но я хочу в кино, - протянул он, ковыряя указательным пальцем дырку на потертых джинсах.
- Что угодно, только не ужастики, - произнес Кевин, проматывая новостную ленту. – О, смотри, - он тычет в описание какого-то фильма, и Илай с интересом смотрит через плечо Кевина в его планшет.
- Очередные сопли? – Илай скептически заламывает бровь.
- Слушай, давай мы сходим в кино, только по отдельности? – Кевин театрально закатывает глаза. – Тебе ужастики, мне сопли. Всем хорошо, все довольны.
- Ну уж нет, - Илай выхватывает планшет из рук Кевина. – Так и быть, я готов вытерпеть два с половиной часа мыльной оперы. Все равно мне будет не до нее – места для поцелуев еще никто не отменял! – Илай издает победный клич и неловко падает с дивана, чем заставляет Кевин заливисто смеяться.
Капли дождя над Новым Орлеаном тяжелые, больно бьются о кожу щек с каждым разом все чаще и чаще. Кевин наблюдает за тем, как улица постепенно пустеет – люди спешно разбегаются под укрытия, скрываются за дверьми зданий, убегают от дождя. Кто-то прячется в ближайшей кофейне, кто-то спешит домой, кто-то продолжает шествовать по улице, прячась под зонтом и старательно обходя вездесущие лужи. Кевин замедляет шаг – ему спешить совершенно некуда и совершенно незачем, он не убегает от дождя, а наоборот только ищет его компанию. Он готов отдать любую мелочь, запрятанную в глубине карманов пальто и души, чтобы растянуть каждую драгоценную секунду счастья до витиеватого знака бесконечности.
Он неторопливо шлёпает по лужам, игнорируя привычное ощущение ледяной воды, хлюпающей в промокших насквозь тряпичных и совершенно непригодных для такой погоды конверсах, полностью погруженный в свои тягучие мысли. Каждая капля, стекая по лицу Кевина, отдается приятным покалыванием холода, который Кевин так любит. Холод постепенно растекается по каждой клеточке тощего тела вместе с дождевой водой, и с каждой каплей в памяти Кевина вспыхивают, как огни погружающегося в яркий сон города, воспоминания, которые в очередной раз с меткой осторожностью бередят едва затянувшиеся красной корочкой раны, словно сдирая с них такие спасительные бинты.
- Ты спишь? – Кевин чувствует обжигающее дыхание где-то в районе уха, а еще секунду спустя – контрастно холодную ладонь на своей талии.
- Уже нет, - бормочет он в ворохе подушек. Илай прижимается к нему со спины, кончиками пальцев поглаживая чувствительную кожу на животе Кевина и влажно целуя того в плечо. Кевин чуть откидывает голову, подставляя бледную шею под поцелуи, красящие в тянущие бордовые оттенки, и едва не поскуливает от ощущения того, как тепло тела Илая граничит с ощущением его холодных рук на коже. Руки Илая постоянно холодные – Кевину до колющих мурашек по спине нравится чувствовать их. Он лениво разворачивается лицом к Илаю и сталкивается с ним нос к носу – слишком близко, слишком тесно, слишком возбуждающе. Илай сгребает Кевина в объятия и властно целует – поцелуй получается тягучий и сладкий, как ложка мёда перед сном. Руки Эллисона плавно скользят по гладкой коже Кевина – по едва вздымающейся в ожидании груди, по втянутому животу, и ниже, очерчивая выступающие тазобедренные косточки. Пальцы игриво цепляют резинку белья, и когда ладонь Илая смыкается вокруг его члена и начинает плавно двигаться, Кевин тихонько выдыхает в поцелуй, вцепляясь в плечо Эллисона тонкими пальцами и оставляя на его коже красные следы. Он легонько толкается бедрами в руку Илая, а затем резко отстраняется, усаживаясь на бедра Илая.
- Начинать каждое утро с секса – непозволительная роскошь, - довольно произносит Илай, когда Кевин наклоняется к нему, едва касаясь губами его шеи. А Кевин чертовски счастлив просто потому, что такая непозволительная роскошь в его жизни стала хорошей привычкой и приятным дополнением к их отношениям с Эллисоном.
Кевин убирает с лица мокрые волосы, зачесывая их назад, пропуская сквозь тонкие пальцы светлые пряди и вновь приподнимает взгляд глубоких глаз к небу, щурясь, когда капли дождя попадают ему прямо в глаза. Дождь льет по земле все сильнее, превращаясь в ливень – одежду Кевина, как и его самого, смело можно выжимать и вешать в сушилку. По-прежнему погруженный в свои мысли, Кевин осторожно и не торопясь выуживает из своего сознания воспоминания о событиях годичной давности. Самые теплые, нежные, трепетные моменты – Кевин слово выдирает их с мясом, тревожа с непомерным трудом залатанную дыру в груди. Он помнит почти все, он холит и лелеет каждое воспоминание, отдающие под грудиной тихим звоном от сломанного гонга, постепенно выбрасывая все те, самые болезненные, которые не щадили его, оставив в нем затягивающую в пугающую пустоту, огромную зияющую дыру. Он учится хранить в себе только все самое счастливое, что осталось непроцеженным сквозь его пальцы, пересиливая колющую боль, притупляя ее. Боль, которую можно стерпеть только тогда, когда дождь зализывает целительными языками воды кровоточащие, упрямо не заживающие раны.
Впервые Кевин чувствует, что все начинает идти по кривой, когда Илай пропадает на несколько дней без объяснений. Его друзья упорно отмалчиваются и твердят, что ничего не знают, а монотонный голос в телефонной трубке, раз за разом, повторяет одни и те же слова о том, что абонент находится вне зоны действия, убеждает попробовать перезвонить позже. И Кевин пробует – он глотает успокоительное, запивая его алкоголем, и беспрестанно обрывает телефонную линию звонками. Илай появляется совершенно невозмутимо и точно так же внезапно, как и пропадает. Хватает бросившегося на него с кулаками Кевина, успокаивает и просит прощения, пока тот бьется в накопленной за дни отсутствия истерике в его руках. Просит искренне, и Кевин не может не простить, но, встречаясь на секунду с Илаем взглядом, он чувствует, что все уже совсем не так, как раньше.
И в какой-то момент все ломается. Проваливается с грохотом, треском, словно ступеньки старой, ветхой деревянной лестницы. Ломается очень больно, проваливаясь в мгновенно образовавшуюся пустоту внутри Кевина, когда Илай просто уходит, ничего не объясняя. Впрочем, Кевин даже не пытается выяснять то, что и так очевидно. Он не знает, почему и куда пропали былая нежность, страсть, чувства, но совершенно точно уверен в том, что это все уже не вернуть. Он не пытается даже удержать, потому что мысленно он знал, что так будет, думал, что будет готов к этому, но оказывается все наоборот. И счастье утекает, как вода между пальцев, как вода, обрушившаяся с неба ливнем на оставшегося стоять посреди улице Кевина, провожающего почерневшим от пустоты внутри взглядом широкую спину. Просто потому, что Кевин с самого начала чувствовал, что ему нельзя привязываться к этому человеку, ибо не сможет его настолько же крепко привязать к себе. Он знал, он прекрасно знал, что когда этот уничтожающий момент наступит, будет неимоверно больно, но нарушил все возможные и невозможные табу, поставленные им же самому себе. Потому что любил, наверное, как никого и никогда не сможет полюбить. По крайней мере, так казалось ему тогда.
А теперь Кевин улыбается. Улыбается, с нотками печали на губах, как улыбается единожды больно обжегшийся человек, когда раздается последний раскат грома, отдающийся эхом в ушах, и небо в последний раз на мгновение озаряется короткой вспышкой молнии. Дождь постепенно становится слабее – Кевин провожает взглядом стекающие по сточным желобам ручьи воды и представляет, как вместе с этой водой в канализацию утекает прошлая боль. Он улыбается сам себе и думает о том, что сможет оставить все в прошлом, сможет отпустить, лишь изредка с улыбкой вспоминая моменты, когда он был счастлив, когда улыбался по-особенному и лишь для одного человека. Улыбнуться так кому-то другому Кевин, увы, больше не сможет, но раны затягиваются, и через какое-то время от них и вовсе ничего не останется. Ноющая дыра залатается умелыми руками доктора времени, пустота внутри Кевина заполнится новыми людьми, новыми улыбками, новым счастьем, и неважно, что теперь оно будет несколько другим. В Новом Орлеане вообще все по-другому – Кевин безмерно благодарен этому городу за то, что он так старательно, с незнакомой до этого любовью, залечивает его раны, умело вырезая остро заточенными ножницами воспоминания из прошлого, и открывает перед ним дорогу в другое будущее, заполняя настоящее новыми чувствами и новыми людьми. Здесь даже люди другие, наполненные чем-то доселе незнакомым и оттого притягивающим – Кевин с долей нежности думает о том, как по приходу домой его снова несерьезно отчитают за прогулку под ливнем, а затем теплые руки вытащат его из мокрой одежды и завернут в теплый плед, согревая горячим кофе и собственными объятиями.
Прежний Кевин всегда будет любить холод и с болезненной тоской вспоминать ледяные ладони на своей коже, но Кевин настоящий совсем не такой, у него все будет совсем иначе, и, несомненно, с теплыми руками, обнимающими со спины.